Уголовная политика в контексте сравнительной криминологии

По справедливому мнению американских криминологов, в основе эффективной уголовной политики находится (и должна находиться) криминологическая теория. Т. О’Коннор выделяет тринадцать базовых (для уголовной политики) криминологических теорий, показывая значение каждой из них для формирования концептуальных идей уголовной политики. Можно дискутировать по поводу того, насколько удачно Т. О’Коннор характеризует искомые взаимосвязи, однако сам подход представляется обоснованным.

Франц фон Лист, определяя уголовную политику (в узком смысле), говорил о систематическом собрании тех основных положений, сообразуясь с которыми государство должно вести борьбу с преступностью посредством наказания и родственных ему установлений.

Позитивистская школа криминологии оказала большое влияние на учение об уголовной политике, включив в ее содержание меры некарательного воздействия. Русский ученый С. К. Гогель, подготовивший фундаментальный труд, посвященный уголовной политике, последнюю определял как учение о существующих мерах борьбы с преступностью, репрессивных и превентивных.

При этом он подчеркивает тесную связь уголовной политики с уголовной социологией: «Таким образом, уголовная политика, являясь или неразрывным целым с уголовной социологией, или прикладной наукой к основной позитивной науке – уголовной социологии, представляет собой учение о существующих уже нынче мерах борьбы с преступностью».

В социалистической школе криминологии в период сталинизма уголовная политика отождествляется с уголовной репрессией. С помощью уголовной репрессии в СССР боролись за власть, возводили великие стройки, укрепляли учебную и трудовую дисциплину, решали демографические проблемы. В постсталинскую эпоху на первый план выходит предупреждение преступлений.

В постмодернистской школе криминологии отсутствует парадигма уголовной политики, поскольку методология постмодернизма нацелена на демонтаж, а не на созидание. Кроме того, этой школе присущ определенный фрагментаризм.

Вообще вслед за Н. Ф. Кузнецовой стоит упрекнуть западную криминологию в отсутствии целостного подхода. Думается, что качеству целостности в ряду рассмотренных школ более всего соответствует социалистическая школа криминологии. Именно она внесла большой вклад в создание теории уголовной политики.

Как отмечали советские ученые, «уголовная политика представляет собой такое направление политики, в рамках которого формируются исходные требования борьбы с преступностью посредством разработки и осуществления широкого круга предупредительных мер, создания и применения правовых норм материального, процессуального и исполнительного уголовного права, устанавливающих криминализацию и декриминализацию деяний, а также посредством определения круга допустимых в борьбе с преступностью мер государственного принуждения».

Они характеризовали уголовную политику как реальное воплощение директивно-руководящих идей, установок и требований в содержании и функциях уголовного, уголовно-процессуального и исправительно-трудового законодательства, в системе, силах и средствах органов уголовной юстиции, а также в применяемых ими стратегии, тактике, методах и профессионально-технических способах и приемах борьбы с преступностью.

В большинстве современных публикаций по уголовной политике уголовная политика понимается максимально широко и включает в себя криминологическую политику. Реже обосновывается точка зрения, что уголовная политика тождественна уголовно-правовой политике.

Наличие и своеобразие уголовно-исполнительной политики зафиксировано в действующих нормативно-правовых актах, в частности в Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 г. Административно-правовая политика исследуется российскими учеными как в историческом, так и в современном аспектах.

Все это указывает на системное содержание уголовной политики, наличие в ней нескольких подсистем, в число которых часто включается криминологическая политика. По нашему мнению, понятия криминологической и уголовной политики не следует рассматривать в плане того, какое из них поглощает другое. Ни одно из них не поглощает другое полностью. Криминологическая политика включает в себя ту область социальной политики, которая обладает очевидным антикриминогенным характером (например, антиалкогольную политику), и в этом смысле шире уголовной политики.

Различие между ними следует проводить по критериям правового регулирования и государственного принуждения. Криминологическая политика может находиться за пределами правового регулирования, в частности, обращаясь к нравственным основам человеческого поведения. Уголовная политика должна иметь правовой характер, ее выведение (даже частичное) за рамки правового регулирования вызывает бурные криминогенные последствия.

Криминологическая политика, как правило, взывает к разуму и совести, она в значительной степени действует методом убеждения. Уголовная политика содержит в себе государственное принуждение как конструктивный элемент, поэтому в каждой ее составной части – уголовно-правовой, оперативно-разыскной, уголовно-процессуальной, уголовно-исполнительной, административно-правовой – этот элемент явно присутствует.

Криминологическая политика включена в содержание уголовной политики – в той части, когда предупреждение преступлений связано с государственным принуждением. Сказанное дает возможность определить уголовную политику как целеустремленную системную деятельность по ограничению преступности средствами государственного принуждения. В связи с этим актуален вопрос о криминологической и уголовно-политической системах. Концепция криминологической системы, разработанная О. В. Ведерниковой, провозглашает определенную самостоятельность и независимость от уголовной политики.

Более того, она претендует на руководящую роль в этом тандеме: выработку и реализацию основных направлений уголовной политики. О. Н. Ведерникова пишет: «Понятие “криминологическая система” имеет ряд общих черт с понятием “система борьбы с преступностью”, но не тождественно ему, поскольку не включает всех аспектов правоохранительной деятельности, но охватывает общие принципы организации данной деятельности, основные направления уголовной политики.

Криминологическая система является составной частью общесоциальной и правовой системы общества, в рамках которой осуществляется выработка и реализация основных направлений уголовной политики, определение целей и задач правоохранительной деятельности, установление перспективных направлений международного сотрудничества в области борьбы с преступностью».

Такое утверждение является дискуссионным, поскольку (в связи с вышесказанным относительно соотношения криминологической и уголовной политики) здесь уместнее говорить об уголовнополитической системе.

По П. К. Анохину «системой можно назвать только такой комплекс избирательно-вовлеченных компонентов, у которых взаимодействие и взаимоотношение приобретают характер взаимосодействия компонентов на получение фокусированного полезного результата».

Следовательно, уголовно-политическая система – это комплекс взаимодействующих нормативно закрепленных подсистем (уголовно-правовой, уголовно-процессуальной, уголовно-исполнительной, административно-правовой, оперативно-розыскной, криминологической), созданных для эффективного ограничения преступности. Следуя учению о правовой системе, легко представить уголовно-политическую систему в виде трех блоков: идеологического, законодательного и правоприменительного.

Рациональное концептуальное оформление каждой из подсистем уголовной политики возможно на основе криминологических теорий. Отсутствие доктрины или концепции уголовной политики, выраженной в нормативном правовом акте, не означает полного идеологического вакуума. Политики без идеологии не бывает.

В том случае, когда цели уголовной политики четко не сформулированы, они часто подменяются явными и латентными установками, вытекающими из взглядов и решений политических руководителей государства. Их общая направленность выражает идеологию уголовной политики.

К идеологии примыкает теория уголовной политики, которая может иметь более или менее развернутое научное обоснование. Законодательный блок уголовной политики включает нормативные правовые акты четырех отраслей права: уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного, административного. Их форма и содержание определяются правовой системой государства.

Криминология не является отраслью права, хотя наличие криминологического законодательства сомнения не вызывает. Правоприменительный аспект уголовной политики выражается в специальном предупреждении преступлений, административно-правовом пресечении правонарушений, оперативно-следственной деятельности по раскрытию и расследованию преступлений, деятельности судов по назначению наказаний за совершенные правонарушения, практике исполнения наказаний, контроле за поведением лиц, освобожденных от наказания, их социальной адаптации.

Национальная уголовная политика характеризует идеологию, уголовное, уголовно-процессуальное, уголовно-исполнительное и административное законодательство, практику борьбы с криминальными проявлениями в суверенных государствах. Региональная уголовная политика связана с деятельностью групп государств, заключающих соглашения о взаимодействии в пресечении криминальных проявлений, принимающих совместные меры по борьбе с преступностью.

Здесь находят применение усилия региональных организаций, созданных для оказания помощи в раскрытии и расследовании преступлений, розыске преступников (например, Европола, Бюро по координации борьбы с организованной преступностью Содружества Независимых Государств и др.).

Сюда следует включить также те разделы международного права (публичного и частного), которые имеют отношение к борьбе с преступностью, например международный правопорядок. Криминологические меры, включенные в международно-правовые акты уголовно-политической направленности, целесообразно рассматривать в их контексте, поскольку именно в этом случае будет обеспечен системный (целостный) подход.

Правоприменительный блок глобальной уголовной политики получает выражение в деятельности Комиссии по предупреждению преступности и уголовному правосудию Экономического и Социального Совета ООН (КПП ЭКОСОС), Совета Безопасности ООН (СБ ООН), Контртеррористического комитета (КТК СБ ООН), Департамента безопасности ООН (ДБ ООН), Управления ООН по наркотикам и преступности (УНП ООН), Международной организации по миграции (МОМ), иных учреждений ООН, Международной организации уголовной полиции (Интерпола), Международной группы по разработке финансовых мер по борьбе с отмыванием денег (ФАТФ) и др.

Сопоставляя криминологические и уголовно-политические системы, следует, во-первых, еще раз отметить их частичное совпадение по целям и содержанию. Это принципиальное замечание, данное совпадение необходимо учитывать всегда.

Во-вторых, важно обратить внимание, что в явном («рафинированном») виде криминологическая система (в отличие от уголовно-политической) может быть выделена далеко не во всех государствах. Однако во всех государствах существует социальная политика, которая имеет криминогенные (или антикриминогенные) последствия, поэтому криминологическая политика всегда имеет реальные показатели.

В-третьих, рассматривая криминологические и уголовно-политические системы, нельзя забывать, что они действуют внутри правовых систем и, по существу, являются их выражением. Поэтому точнее говорить о криминолого-правовом содержании правовых систем.

Ни криминология, ни уголовное право не могут быть независимыми от правовой системы данного государства – они представляют ее отдельные секторы. Поскольку часть не может подменять целое, вряд ли правильно утверждать наличие уголовно-правовых или криминологических систем в правовой системе.

Логичнее говорить о существовании уголовно-правовой или криминологической подсистемы в правовой системе, да и то при существовании определенных условий, когда четко просматриваются идеология борьбы с преступностью, продуманный блок уголовно-правового и криминологического законодательства и последовательная практика его применения. Эти условия идеальные и в реальной действительности правилом не являются.

Методологически неверно и практически вредно отрывать криминологию от уголовного права и уголовной политики. Такой разрыв неизбежно снижает квалификацию юридического анализа правовых систем, а главное – мешает выработке комплексного подхода в борьбе с преступностью.

Неразрывность криминологии, уголовного права и уголовной политики означает реальное существование криминолого-правовых систем, которые выделяются в целях сравнительнокриминологического анализа.

Анализ процессов глобализации позволяет выделить три модели уголовной политики: суверенную, реформистскую и экспериментальную. Главными критериями такой дифференциации выступают законность, подверженность глобальному воздействию и стабильность уголовной политики.

Идентификация модели уголовной политики в конкретном государстве представляет собой сложную задачу, решение которой требует самостоятельного исследования, поэтому материалы таблицы имеют ограниченный характер и в значительной степени выражают мнение автора.

В то же время ряд публикаций подтверждает обоснованность сформулированных оценок. Суверенная модель уголовной политики основана на доктрине сильного государства и решительного противодействия криминальной активности.

Идеология такого подхода получила воплощение в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 46/152, одобрившей программу ООН в области предупреждения преступности и уголовного правосудия (принятой в Версале в ноябре 1991 г.), где сказано: «Любому расширению возможностей и способностей правонарушителей совершать преступления государства должны противопоставить аналогичное расширение возможностей и способностей правоохранительных органов и уголовного правосудия»68.

В то же время модель суверенной политики не является идеальной, ее характеризуют и негативные свойства, к которым следует отнести: излишне широкие права служащих полиции и других силовых структур; произвол в обращении с задержанными лицами и осужденными; преследование лиц по этническим, религиозным или социально-политическим признакам.

Реформистскую уголовную политику следует отличать от модернизационной модели, которая, выражая императив своевременного реагирования на изменения криминологической обстановки, осуществляется на основе научных данных и с использованием сил ученых; изменения вносятся периодически (на кумулятивной основе); ее цели и задачи реалистичны; основное внимание уделяется укреплению социальной базы.

Следует подчеркнуть негативное влияние глобального фактора на формирование и реализацию реформистской уголовной политики. Такое воздействие выражается, во-первых, в навязывании политики снижения уровня жизни населения (за счет сокращения дотационных расходов, удорожания тарифов и др.).

В результате население нищает, маргинализируется и криминализируется, а стратегия профилактики преступлений дискредитируется. Во-вторых, глобальные структуры нередко пытаются разрушить (по различным причинам) здоровые секторы управления и экономики и делают это, используя механизмы криминального лоббирования. В-третьих, в систему уголовной юстиции внедряются международные подходы, глобальные оценки и эксперты, перед которыми ставится задача деконструкции.

Экспериментальная уголовная политика связана с апробацией таких технологий управления социумом, которые противоречат общечеловеческому опыту борьбы с преступностью. Она бывает тотальной и парциальной (ограниченной). Полигоном тотальной экспериментальной уголовной политики становятся целые государства, где реализуются криминальные и криминогенные проекты глобализма. Человечество знакомо с такими экспериментами по Кампучии периода власти «красных кхмеров» (1975–1978 гг.) и по Руанде во время массового уничтожения этноса тутси этносом хуту (1994 г.).

В настоящее время разворачивается очередная экспериментальная модель уголовной политики в Ираке, Ливии, Сирии. Возникшее в результате глобального криминального проектирования «Исламское государство Ирака» устанавливает на захваченной территории режим террора, осуществляя массовые казни людей по признакам вероисповедания, национальности, рода занятий.

Во всех этих проектах просматривается роль сил глобализма, которые создают криминальные ареалы. Затем в таких ареалах формируются очаги активного противостояния по религиозным, этническим или идеологическим признакам.

В социальных конфликтах поддерживается сторона, которая выполняет указания глобальных акторов. Этой стороне разрешается любая незаконная практика подавления своих противников. Законность, которая является фундаментальным принципом сильной и реформируемой уголовной политики, подвергается разрушению.

В неготовности осудить ни вооруженный госпереворот, ни убийство мирных жителей. Беспристрастный анализ ситуации многим на Западе невыгоден. Нельзя умалчивать и о других ангажированных решениях, в том числе, к сожалению, и судебных».

Парциальная экспериментальная уголовная политика имеет отношение к реализации «смелых» инноваций в сфере противодействия криминальному поведению, как правило, связанных с легализацией криминальных и криминогенных видов девиантного поведения.

Так, в Голландии давно осуществляется проект легализации «мягких» наркотиков, в стране разрешена эвтаназия. Эвтаназия легализована в Бельгии, Канаде, штатах Орегон и Вермонт США. В Португалии в 2001 г. декриминализировано хранение наркотических средств для личного потребления (в количестве среднестатистических 10-дневных доз), включая героин и кокаин.

Например, в Голландии выведен новый сорт марихуаны (nederweit) с повышенным содержанием THC – вещества, вызывающего эйфорию:

• создают инфраструктуру наркопотребления (продаются семена для выращивания кустов марихуаны и пр., даются рекомендации по уходу за ними и т. д.). Тем самым население вовлекается в процесс производства наркотиков;
• облегчают процессы коррумпирования сотрудников правоохранительных органов наркомафией;
• влекут криминализацию системы здравоохранения;
• разрушают духовно-нравственные скрепы общества и государства.